– А Клара?

– Понятия не имею. И скажу тебе, покойничек, что это – исключительно твоя личная проблема. С которой ты и сгинешь. Обидно, да?

Унтер недовольно кашлянул, пытаясь привлечь внимание старика:

– Может, все же выкинем идиота? Ну, морду подрихтуем, чтобы чуть соображать стал, на кого тявкает? Нехорошо…

– Заткнись! Я тебе плачу не для того, чтобы дурные советы выслушивать. Отпущу придурка, авторитет растеряю. Каждый в Городе решит, что на меня можно наезжать безнаказанно… Не волнуйся, к нам никаких следов не будет. Здесь – только свои, проверенные люди, умеют язык за зубами держать. Случайных и чужаков – нет. Свернем шею болвану и поближе к соседям сбросим. Там на днях дрянь мелькала какая-то. А для них охотник – лакомство. Пока тело найдут, нечисть до костей обглодает…

– Не успеет. – Клаккер с усмешкой сплюнул на пол, разглядывая выпученные глаза телохранителя.

– Кто не успеет? – удивился Ткач, уставившись на пленника.

– Обглодать не успеет. Потому что ты – первым на очереди. А до меня когда еще доберется.

Чернильное пятно отделилось от стены и отшвырнуло прочь изломанное тело. В тот же миг дверь в подвал распахнулась, и внутрь ввалилось несколько человек, увешанных оружием:

– Твари! Твари атаковали!

Газовый светильник мотнул огоньком от порыва воздуха и погас. Не дожидаясь, пока чудовище успеет вцепиться ему в глотку, палач оттолкнулся изо всех сил ногами и впечатался спиной в стену. Стул скрипнул под тяжелым телом и развалился, оставив мужчину барахтаться на полу в груде веревок. От дверей вытянулись всполохи выстрелов, больно ударив по ушам. Кто-то заорал, вцепившись в располосованное брюхо, а в куче-мале уже рубились, пластая своих и чужих.

При первых же выстрелах унтер повалился вниз, лихорадочно пытаясь добыть револьвер из кармана шинели. Но пистолет цеплялся острыми углами за подкладку и никак не хотел вылезать наружу. Почувствовав на себе чужие руки, полицейский заорал с испуга, добавив свой голос к метавшимся в подвале воплям:

– А‑а‑а!

Но прилетевшая плюха по уху тряхнула голову, а потом сквозь звон пробился злой шепот Клаккера:

– Жить хочешь? Тогда давай за мной, пока шанс остался.

И крепкая рука дернула ослабевшее тело за воротник, заставляя сначала встать на четвереньки, а потом придав направление движения вдоль стены. Перебирая конечностями, пожилой служитель правопорядка каждую секунду ждал, когда на него обрушится удар, когда нечисть вцепится в горло, чтобы залить кровью песчаный пол. Но секунды тянулись липкой патокой, барабанные перепонки терзали чужие крики, а сбоку иногда прилетали тычки от палача, заставляя изменить путь к спасению.

Влепившись головой в деревянную балку, унтер совсем потерял чувство реальности, но охотник уже волок обезумевшего от страха мужчину за собой по тьме коридора. За спиной хлопнула тяжелая дверь, отрезав пальбу и вой умирающих. И прежде чем мелькнула первая мысль: «Вырвались!» – Клаккер уже взволок ношу за собой наверх по узким ступеням, пинком открыл дверь и заорал в испуганные перекошенные лица:

– Чего ждете, придурки?! Там Ткача убивают! Живо туда, живо!

В комнате кисло воняло порохом, в углу лежала изломанной грудой убитая тварь. Какой-то бородатый мужик с обнаженным торсом придерживал только что наложенную повязку. Не давая опомниться остальным боевикам, палач погнал их вниз пинками, надрывая голос:

– Бегом, бегом! Фонари возьмите, хозяин там отбивается! Бегом, последняя гадина осталась, надо успеть!

Комната опустела за секунду. Прогрохотав ботинками, ватага умчалась вниз, освещая себе дорогу светом масляных фонарей и коптящих факелов.

Унтер обессиленно сполз по стене, сжимая в кулаке револьвер, неведомо каким образом выпрыгнувший все же из кармана. Его спаситель шагнул к столу, поворошил сваленное железо и добыл из груды любимый тесак.

– О, и мои вещички нашлись. – Резкий взмах, и потянувшийся было к оружию бородач повалился рядом с убитой тварью. – Тихо, парень. Считай, я тебя от лекарей спас. А то ковыряли бы спину, ножиками кромсали. Сам понимаешь, раны после Тени паршиво заживают. Сгнил бы заживо…

Добыв и обрез, Клаккер рассовал оружие по привычным местам, прихватив заодно кучу разной мелочи: ножи-бабочки, пару-другую бомб с короткими запалами и небольшой топорик, похожий на миниатюрную копию алебарды. Уже в дверях обернулся и с осуждением посмотрел на унтера, у которого между ног медленно расползалась лужа:

– Чего расселся? Им этот грызун – на пару минут. Сейчас прикончат и назад. Хочешь Ткача дождаться? Думаешь, он в хорошем расположении духа оттуда вернется?.. Зря, я бы лучше дома пересидел денек-другой. Пусть волна спадет. А потом снова с ним договоришься – кто кому и сколько должен…

И лишь на улице, бодрой рысцой отмерив пару кварталов, охотник отер потное лицо и проворчал:

– Так, повеселились, а к моей проблеме и на шаг не продвинулись. Значит, Клара в другой дыре сгинула. Придется копать…

Клаккер вернулся в Город лишь через сутки. Отоспавшись дома, он долго колдовал над копией подробной городской карты, втихую «позаимствованной» из бездонных запасов полицейского управления. Водил пальцем по одному ему понятным отметкам, посасывал кончик карандаша и прикладывался к бесконечной веренице кувшинчиков с пивом. Ближе к вечеру на бумаге валялись мелкие монеты, семечки, щепочки от лучины. Мусор обрисовывал подобие бублика, сжатого с внешней стороны чужими кварталами. А в центральную дыру палач водрузил огрызок яблока, закончив свои изыскания.

– Вот оно как вытанцовывается… Ладно, оставим Ткача пока в покое. Никуда не денется. Пока же надо проверить арсенал и сходить в гости еще раз.

Дождавшись, пока серые низкие облака лениво напялят на себя подобие рассвета, палач отжал хлипкую дверь и медленно спустился по скрипучей лестнице вниз. Там выдернул из подсобки сонного мальчишку, испуганно выпучившегося на громилу, и сунул ему в руки пакет, добавив сверху хрустящую ассигнацию:

– Шольца знаешь? Вижу, знаешь. Где живет – тоже в курсе? Отлично… Червонец тебе сейчас, второй – как вернешься. Молнией к нему, письмо лично в руки отдашь. Скажешь, чтобы не мешкал, а то любимая премия мимо проскачет. Все!

Дождавшись, пока мальчишка протопает вверх по лестнице, Клаккер двинулся дальше. Он медленно шел, изредка касаясь пальцами стен, и грустная улыбка блуждала на его губах. Покрутившись по лабиринту коридоров, остановился перед тяжелой дверью. Послушал тишину, затем повозился в кармане и добыл масленку. Залил, не скупясь, петли, подождал для верности еще несколько минут и потянул ручку на себя.

Пять витых свечей отбрасывали неверные отсветы на кровать, где рядом с огромным телом свернулась калачиком маленькая женщина. Палач сидел на широком ящике, разглядывая порождение Тени и хозяйку «Трех Капитанов». Заметив, что женщина замерла, произнес:

– Утро доброе, госпожа Кхно. И твоему приятелю тоже доброе…

Зашуршала простыня, хриплый со сна голос спросил:

– Что ты здесь забыл, потрошитель?

– Спасибо пришел сказать, за то что на ум наставила. А то тыкался слепым идиотом по углам, еле-еле до истины докопался… Но узнать хочу, что с девушками стало? Единственная дырка в мозаике, последнего камушка не хватает.

– Тебе обязательно разжевать надо, сам не сообразишь?

– Непонятно лишь, почему именно таких отбирала. Твоему-то приятелю все равно, кого жрать.

– У меня первая дурочка на побегушках была. Подай-принеси. И клиенты на нее стали глазеть больше, чем следует.

– Взревновала, значит.

– А хоть бы и так. – Женщина села, подбив под спину гору подушек. – Тебе-то какая разница?

– С первой ясно. Остальных тоже сама отбирала?

– «Мой», как ты его называешь, оказался привередливым. Раз первая приглянулась, так и остальных требовал таких же. А не кормить – начал бы по округе шалить, внимание лишнее привлекать. Вот и пришлось озаботиться.